Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
пятница, 09 сентября 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
09.09.2011 в 14:34
Пишет Syaorana:Срочно!!!
URL записи09.09.2011 в 14:21
Пишет Elizabetha:Новосибирск, пожалуйста!!!
Сегодня в гимназию подбросили котенка, девочку. Я буквально на пороге ее подхватила. Вот такая красавица:
+2 фото
На вид месяца полтора, чистая. Ластится и просится на руки, очень нежная. Пожалуйста, заберите! У себя оставить не могу. Уезжаю в понедельник, и за ней некому будет присматривать. Я могу подъехать в любую точку города, но воскресенье - крайний срок.
Тел. 8-913-980-88-74
Ольга.
И тем, кто не в Новосибирске и отделен от меня многими километрами... Друзья мои... Перепостите, пожалуйста.
URL записиСегодня в гимназию подбросили котенка, девочку. Я буквально на пороге ее подхватила. Вот такая красавица:
+2 фото
На вид месяца полтора, чистая. Ластится и просится на руки, очень нежная. Пожалуйста, заберите! У себя оставить не могу. Уезжаю в понедельник, и за ней некому будет присматривать. Я могу подъехать в любую точку города, но воскресенье - крайний срок.
Тел. 8-913-980-88-74
Ольга.
И тем, кто не в Новосибирске и отделен от меня многими километрами... Друзья мои... Перепостите, пожалуйста.
вторник, 06 сентября 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Название: «Сustodi et serva» (спаси и сохрани)
Персонажи: Спайк и больная фантазия автора
Краткое содержание: Спайк отправляется в Африку за душой.
Завершён: да. В подарок и по просьбе *lara*
Автор: Антя Жнивень
Рейтинг: PG-15
Размер: драббл
Африканский песок жжет кожу, забивается в армейские ботинки. Немилосердно и больно режет глаза, заставляя их слезиться. А стоит открыть рот в душераздирающем крике, как жаркие кристаллы кварца оседают на языке, нёбе, словно царапают легкие. И он забывает, что не нужно дышать. Силится выбить, выкричать из себя эту инородную грязь.
«Слишком, это уже слишком», _ ему хватает своей грязи. Черноты, оставленной взамен того, что обычно заставляет страдать и испытывать угрызения совести, искренне любить и прощать.
Иногда ему кажется, что Баффи права _ он всего лишь вещь. И, кровавый ад, он мог бы поклясться: до некоторых пор это было не так плохо _ быть вещью. Но минуты малодушия проходят, и Спайк снова с вызовом смотрит на усмехающегося мучителя: «Я больше, чем жестокая вещь».
***
Пот заливает глаза, стекает тонкими серыми дорожками по подбородку и скулам, шее и позвоночнику. Когда сотни мерзких жуков впиваются в бледную плоть, вампир захлебывается кровью и ужасом.
«Держаться, во чтобы то ни было», _ земля уходит у него из-под ног, а в голове звучит рождественская мелодия. Та самая, которую он слышал в детстве. Ее напевала мама, когда они вместе сидели у камина после праздничного ужина. После распакованных подарков и поглощения сливового пудинга.
К физической боли добавляется хлесткий удар воспоминаний. Волна тошнотворного страха вместе с раскаянием.
«Мама…» _ полушепот потрескавшихся губ.
Друзилла, Ангелус, Дарла, убитые им истребительницы _ всё мелькает, как стеклышки в калейдоскопе. И вот уже он может различить перед собой лица всех, кого когда-либо убил, выбросив из этой жизни, как мусор, жалкий и бесполезный.
«Кто так противно скулит?» _ вдруг он ловит себя на мысли, что это он сам. Сам размазывает кровь, песок и что-то удивительно горькое и соленое по лицу. Сам методично раскачивается подобно маятнику из стороны в сторону.
К горлу поступает тошнота. Все картины из, скажем прямо, не лучшего в мире прошлого выворачивают вампира наизнанку, режут по живому.
И от этого больнее, чем от ножа, любовно порхающего по алебастровому телу. Раскаленного и острого. Под которым расцветают алые цветы плоти, взращенные безумным садовником.
«Помоги мне…Черт бы тебя побрал», _ сквозь зубы рычит вампир. Но в его боли больше нет места зверю.
«Он спас ее», _ сухо констатирует демон
«Но захочет ли сохранить?» _ криво усмехается еще один, отворачиваясь от валяющегося на земле вампира.
***
Душа _ это прежде всего ненависть к себе. Не подарок свыше, а осознание ответственности за поступки и желания.
Личная камера пыток, пожалуй, так проще назвать сейчас его душу. Всё, что он когда-то совершил, прокручивается в голове, продолжая рвать его изнутри. Умоляющие голоса, грязные ругательства, крики помощи и боли…
Ненависть навсегда поселилась в его сердце. Бесконтрольная, слепая ненависть к самому себе.
«Как жить с этим? Можно ли вообще жить с этим?» _ Спайк вспоминает слова Истребительницы, и только это помогает ему встать с коленей.
Персонажи: Спайк и больная фантазия автора
Краткое содержание: Спайк отправляется в Африку за душой.
Завершён: да. В подарок и по просьбе *lara*
Автор: Антя Жнивень
Рейтинг: PG-15
Размер: драббл
«Скажи мне, ты, которого любит душа моя…»
Ветхий Завет. Песня Песней Соломона
Ветхий Завет. Песня Песней Соломона
Африканский песок жжет кожу, забивается в армейские ботинки. Немилосердно и больно режет глаза, заставляя их слезиться. А стоит открыть рот в душераздирающем крике, как жаркие кристаллы кварца оседают на языке, нёбе, словно царапают легкие. И он забывает, что не нужно дышать. Силится выбить, выкричать из себя эту инородную грязь.
«Слишком, это уже слишком», _ ему хватает своей грязи. Черноты, оставленной взамен того, что обычно заставляет страдать и испытывать угрызения совести, искренне любить и прощать.
Иногда ему кажется, что Баффи права _ он всего лишь вещь. И, кровавый ад, он мог бы поклясться: до некоторых пор это было не так плохо _ быть вещью. Но минуты малодушия проходят, и Спайк снова с вызовом смотрит на усмехающегося мучителя: «Я больше, чем жестокая вещь».
***
Пот заливает глаза, стекает тонкими серыми дорожками по подбородку и скулам, шее и позвоночнику. Когда сотни мерзких жуков впиваются в бледную плоть, вампир захлебывается кровью и ужасом.
«Держаться, во чтобы то ни было», _ земля уходит у него из-под ног, а в голове звучит рождественская мелодия. Та самая, которую он слышал в детстве. Ее напевала мама, когда они вместе сидели у камина после праздничного ужина. После распакованных подарков и поглощения сливового пудинга.
К физической боли добавляется хлесткий удар воспоминаний. Волна тошнотворного страха вместе с раскаянием.
«Мама…» _ полушепот потрескавшихся губ.
Друзилла, Ангелус, Дарла, убитые им истребительницы _ всё мелькает, как стеклышки в калейдоскопе. И вот уже он может различить перед собой лица всех, кого когда-либо убил, выбросив из этой жизни, как мусор, жалкий и бесполезный.
«Кто так противно скулит?» _ вдруг он ловит себя на мысли, что это он сам. Сам размазывает кровь, песок и что-то удивительно горькое и соленое по лицу. Сам методично раскачивается подобно маятнику из стороны в сторону.
К горлу поступает тошнота. Все картины из, скажем прямо, не лучшего в мире прошлого выворачивают вампира наизнанку, режут по живому.
И от этого больнее, чем от ножа, любовно порхающего по алебастровому телу. Раскаленного и острого. Под которым расцветают алые цветы плоти, взращенные безумным садовником.
«Помоги мне…Черт бы тебя побрал», _ сквозь зубы рычит вампир. Но в его боли больше нет места зверю.
«Он спас ее», _ сухо констатирует демон
«Но захочет ли сохранить?» _ криво усмехается еще один, отворачиваясь от валяющегося на земле вампира.
***
Душа _ это прежде всего ненависть к себе. Не подарок свыше, а осознание ответственности за поступки и желания.
Личная камера пыток, пожалуй, так проще назвать сейчас его душу. Всё, что он когда-то совершил, прокручивается в голове, продолжая рвать его изнутри. Умоляющие голоса, грязные ругательства, крики помощи и боли…
Ненависть навсегда поселилась в его сердце. Бесконтрольная, слепая ненависть к самому себе.
«Как жить с этим? Можно ли вообще жить с этим?» _ Спайк вспоминает слова Истребительницы, и только это помогает ему встать с коленей.
воскресенье, 04 сентября 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
В миг агонии его лицо теряет человеческое выражение _ перекошенная маска ужаса, боли, отчаянья и чего-то еще. Того, о чем Клер даже боится подумать.
В последнем порыве сильные пальцы впиваются в сентябрьскую землю. Ища в ней спасения и помощи. А вместо этого получают только грязь. Она впивается в чернильно-потемневшие ногти, вгрызается своей отвратительной хищной пастью в душу.
«Имя мне _ легион».
Теплая бурая влага согревает ее ладони. Если замереть, а потом резко вдохнуть, наверно, можно почувствовать, как переливается, играет в воздухе этот солоноватый запах. Клер кажется, что, неприятно щекоча гортань, он просачивается в легкие, разрывая их изнутри.
Карие глаза встречаются с зелеными.
Сейчас, это случится сейчас… «Обрушатся горы, и упадут утесы, и все стены падут на землю».
Тонкая улыбка, запекшаяся в уголках губ любовника, не на шутку ее пугает.
Пьяный и беспомощный, он почти не напоминает врага. Сумасшедшего карнавального полководца, готового к истреблению и кровопролитию.
«Ну же, Клер, в конце концов, кто твоя семья? Мы или они?» _ жаркие слова Самуэля Салливана, как заезженная пластинка в ее голове.
«Никогда. Слышишь, Сэмми, никогда?», _ она с силой прокручивает липкий нож, смутно понимая, что в этом уже нет необходимости. Как Юдифь, спокойная и холодная. Коварно-несчастная и удачливая.
Насилие побеждает насилие? Не этого она хотела, но пришла именно к этому. Разучила песню обмана по нотам, пришла в новый дом, чтобы разрушить его изнутри.
Потом Клер тщательно отмывается. Льет кипятком на руки _ так, чтобы слезла кожа. И жалеет только об одном: что ненужные воспоминания невозможно выжечь или вырвать подобно обваренным кускам плоти.
Впрочем…
«Надо позвонить Мэту», _ хрупкая блондинка с отвращением сбрасывает перепачканную алым блузку.
В последнем порыве сильные пальцы впиваются в сентябрьскую землю. Ища в ней спасения и помощи. А вместо этого получают только грязь. Она впивается в чернильно-потемневшие ногти, вгрызается своей отвратительной хищной пастью в душу.
«Имя мне _ легион».
Теплая бурая влага согревает ее ладони. Если замереть, а потом резко вдохнуть, наверно, можно почувствовать, как переливается, играет в воздухе этот солоноватый запах. Клер кажется, что, неприятно щекоча гортань, он просачивается в легкие, разрывая их изнутри.
Карие глаза встречаются с зелеными.
Сейчас, это случится сейчас… «Обрушатся горы, и упадут утесы, и все стены падут на землю».
Тонкая улыбка, запекшаяся в уголках губ любовника, не на шутку ее пугает.
Пьяный и беспомощный, он почти не напоминает врага. Сумасшедшего карнавального полководца, готового к истреблению и кровопролитию.
«Ну же, Клер, в конце концов, кто твоя семья? Мы или они?» _ жаркие слова Самуэля Салливана, как заезженная пластинка в ее голове.
«Никогда. Слышишь, Сэмми, никогда?», _ она с силой прокручивает липкий нож, смутно понимая, что в этом уже нет необходимости. Как Юдифь, спокойная и холодная. Коварно-несчастная и удачливая.
Насилие побеждает насилие? Не этого она хотела, но пришла именно к этому. Разучила песню обмана по нотам, пришла в новый дом, чтобы разрушить его изнутри.
Потом Клер тщательно отмывается. Льет кипятком на руки _ так, чтобы слезла кожа. И жалеет только об одном: что ненужные воспоминания невозможно выжечь или вырвать подобно обваренным кускам плоти.
Впрочем…
«Надо позвонить Мэту», _ хрупкая блондинка с отвращением сбрасывает перепачканную алым блузку.
суббота, 03 сентября 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
В вечер субботний ты хочешь тепла и счастья,
а выходит всё _ вкривь и вкось _ по привычке.
Куришь, читая Диккенса. Ставишь чайник.
Ищешь расписание электричек,
Чтоб подальше от… и поближе… _ в лес
Лисье-рыжий, зелено-изумрудный.
Ты не ждешь случайностей и чудес,
И решаешь просто взять чудо в руки.
В вечер субботний можно сидеть-скучать,
А за окошком _ радуга в небе сером.
На столе остывает забытый чай.
Не сегодня _ завтра всё, как хотела,
выйдет, наверняка.
Сладкая боль легка.
У твоего виска _
тоска.
а выходит всё _ вкривь и вкось _ по привычке.
Куришь, читая Диккенса. Ставишь чайник.
Ищешь расписание электричек,
Чтоб подальше от… и поближе… _ в лес
Лисье-рыжий, зелено-изумрудный.
Ты не ждешь случайностей и чудес,
И решаешь просто взять чудо в руки.
В вечер субботний можно сидеть-скучать,
А за окошком _ радуга в небе сером.
На столе остывает забытый чай.
Не сегодня _ завтра всё, как хотела,
выйдет, наверняка.
Сладкая боль легка.
У твоего виска _
тоска.
пятница, 02 сентября 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
четверг, 01 сентября 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Здоровья, любви, побольше улыбок и позитива вокруг.
среда, 31 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Пересматриваю сезоны "Сверхъестественного" _ с удовольствием и по-детски радуясь вновь открытой любимой истории.
Вдруг подумалось, а не написать ли мне фик, например, с любовным треугольником Сэм/Руби/Дин. Чтобы дарк и, возможно, ангст?..
Вдруг подумалось, а не написать ли мне фик, например, с любовным треугольником Сэм/Руби/Дин. Чтобы дарк и, возможно, ангст?..
Вопрос: Не написать ли сей фик?
| 1. Да, конечно, пиши! | 9 | (75%) | |
| 2. А зачем? | 0 | (0%) | |
| 3. Нет, достали уже СП-нами | 1 | (8.33%) | |
| 4. Кто все эти люди? | 2 | (16.67%) | |
| Всего: | 12 | ||
вторник, 30 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Секунды уходящие без счету
Сжигаю на багрянцевом костре.
Перебирают пальцы в сентябре
Рябиновые тоненькие четки.
Потеря за потерей _ боль уйдет
Туманами в рассветное далёко.
Я снова безнадежно одинока,
Прекрасная и хрупкая, как лед.
Всё шепчет, убаюкивает лес,
Укутанный в медовую прохладу.
Не надо никого... и слов не надо.
Мне скучно непереносимо, бес.
Сжигаю на багрянцевом костре.
Перебирают пальцы в сентябре
Рябиновые тоненькие четки.
Потеря за потерей _ боль уйдет
Туманами в рассветное далёко.
Я снова безнадежно одинока,
Прекрасная и хрупкая, как лед.
Всё шепчет, убаюкивает лес,
Укутанный в медовую прохладу.
Не надо никого... и слов не надо.
Мне скучно непереносимо, бес.
четверг, 25 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
вторник, 23 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Хорошая, добрая, надежная, замечательный друг и человечек _ это всё о тебе, солнышко.
Знаю тебя не первый-второй-третий год и всё больше убеждаюсь в твоей замечательности.
В общем _ всего тебе светлого и прекрасного!
Знаю тебя не первый-второй-третий год и всё больше убеждаюсь в твоей замечательности.
В общем _ всего тебе светлого и прекрасного!
понедельник, 22 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Когда в ее дом приходит осень, Клер вспоминает его глаза _ шоколад и золото, золото и шоколад.
«Оставь меня на перепутье, одинокого и забытого», _ сухой смешок и безумный взгляд.
«Пойдем со мной», - мягкая ладошка на цветастой рубашке.
«Нет».
«Почему?»
«Потому что нет».
Порой кажется, что предав самого себя, нам уже нечего терять.
Как же мы ошибаемся. Всегда остается кто-то, чье предательство в разы больнее и горше.
«Зачем, зачем ты меня оставила?» _ он то ли напевает, то ли окончательно и бесповоротно срывается в бездну безумия. Выход из которой _ вечность.
Хороший вопрос. Действительно, зачем она придумала это. Тепло улыбавшись в лицо, вымеряла удар в спину.
«Кто он без вас? Жалкое подобие силы, подделка под сверхчеловека», _ кричала Клер его семье, семье, в одночасье отвернувшейся от своего лидера.
Будь у земли сердце, в тот самый миг оно обязательно бы содрогнулось от ужаса и отвращения.
Сжалось бы от страха в предчувствии неизбежной развязки.
Но разбилось всго лишь сердце хозяина Карнавала. Треснуло пересохшей глиной под неумелыми пальцами. Конец комедии и комедианту.
"Дин-дон, радуйся, принцесса, злой волшебник умер".
Только отчего-то ей совсем не радостно. Теплые деньки идут на убыль, с каждым днем звезды все раньше взбираются на небосвод, а утренние туманы
становятся словно парное молоко _ густые и белые-белые.
И когда в ее дом стучится осень, Клер вспоминает его глаза _ шоколад и золото, золото и шоколад.
«Оставь меня на перепутье, одинокого и забытого», _ сухой смешок и безумный взгляд.
«Пойдем со мной», - мягкая ладошка на цветастой рубашке.
«Нет».
«Почему?»
«Потому что нет».
Порой кажется, что предав самого себя, нам уже нечего терять.
Как же мы ошибаемся. Всегда остается кто-то, чье предательство в разы больнее и горше.
«Зачем, зачем ты меня оставила?» _ он то ли напевает, то ли окончательно и бесповоротно срывается в бездну безумия. Выход из которой _ вечность.
Хороший вопрос. Действительно, зачем она придумала это. Тепло улыбавшись в лицо, вымеряла удар в спину.
«Кто он без вас? Жалкое подобие силы, подделка под сверхчеловека», _ кричала Клер его семье, семье, в одночасье отвернувшейся от своего лидера.
Будь у земли сердце, в тот самый миг оно обязательно бы содрогнулось от ужаса и отвращения.
Сжалось бы от страха в предчувствии неизбежной развязки.
Но разбилось всго лишь сердце хозяина Карнавала. Треснуло пересохшей глиной под неумелыми пальцами. Конец комедии и комедианту.
"Дин-дон, радуйся, принцесса, злой волшебник умер".
Только отчего-то ей совсем не радостно. Теплые деньки идут на убыль, с каждым днем звезды все раньше взбираются на небосвод, а утренние туманы
становятся словно парное молоко _ густые и белые-белые.
И когда в ее дом стучится осень, Клер вспоминает его глаза _ шоколад и золото, золото и шоколад.
четверг, 18 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
У меня очередная творческая ломка. Правда, на этот раз по причине временного отсутствия работы на работе. Что делать и куда себя деть??? Смотрю "Зачарованных" _ наверствываю упущенное в детстве.)
вторник, 16 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Серая лента дороги, как змея оборачивается возле нового маленького мира, Эдема, придуманного и любовно созданного им, Самуэлем Салливаном.
Обвивается и защищает от всего приходящего извне: боли, предательства, дурных новостей.
«Есть ли для тебя здесь место, принцесса?» _ сухие обветренные губы сжимаются в тонкую линию. В глазах мужчины уже не прочесть ничего и никому.
«Тебе здесь не место», _ но изящная ладонь легко касается медовых волос . Почти сразу же бывший хозяин Карнавала брезгливо отдергивает руку, липкую от чужой крови.
Как же кружится голова, как пьянит новый незнакомый доселе аромат абсолютной свободы и власти.
«Ты не властен надо мной. Я _ сам себе хозяин!» _ глубокий густой смех проносится над долиной. И Самуэль сам уже толком не знает, кому адресовано его послание, дошло ли до адресата, что он теперь свободный художник, рисующий на собственных холстах.
Мужчина бережно опускает ее на землю, так же бережно вытаскивает осколок стекла из шеи девушки. Когда из распоротой насквозь артерии наконец
перестает хлестать кровь, она делает первый вздох.
_ Салливан? _ Клер закашливается, пытается оттолкнуть сильные руки, обнимающие ее за плечи, и не может.
_ Я, милая, _ касание пальцев к теплой щеке. _ Теперь никто не помешает нам.
***
Клер вопит, отчаянно и истошно. Сгибаясь пополам в попытке остановить непонятно откуда взявшиеся слезы. В темноте спальни ей чудятся невнятные шорохи и вздохи.
_ Кто здесь? _ ее шепот разрезает ночную тишину, как нож масло. Клер вздрагивает, пугаясь собственного голоса. Маленькая девочка, потерявшаяся в темной комнате.
_ У страха глаза велики, правда, Клер?
Последнее, что она помнит _ звук разбитого стекла за своей спиной.
Обвивается и защищает от всего приходящего извне: боли, предательства, дурных новостей.
«Есть ли для тебя здесь место, принцесса?» _ сухие обветренные губы сжимаются в тонкую линию. В глазах мужчины уже не прочесть ничего и никому.
«Тебе здесь не место», _ но изящная ладонь легко касается медовых волос . Почти сразу же бывший хозяин Карнавала брезгливо отдергивает руку, липкую от чужой крови.
Как же кружится голова, как пьянит новый незнакомый доселе аромат абсолютной свободы и власти.
«Ты не властен надо мной. Я _ сам себе хозяин!» _ глубокий густой смех проносится над долиной. И Самуэль сам уже толком не знает, кому адресовано его послание, дошло ли до адресата, что он теперь свободный художник, рисующий на собственных холстах.
Мужчина бережно опускает ее на землю, так же бережно вытаскивает осколок стекла из шеи девушки. Когда из распоротой насквозь артерии наконец
перестает хлестать кровь, она делает первый вздох.
_ Салливан? _ Клер закашливается, пытается оттолкнуть сильные руки, обнимающие ее за плечи, и не может.
_ Я, милая, _ касание пальцев к теплой щеке. _ Теперь никто не помешает нам.
***
Клер вопит, отчаянно и истошно. Сгибаясь пополам в попытке остановить непонятно откуда взявшиеся слезы. В темноте спальни ей чудятся невнятные шорохи и вздохи.
_ Кто здесь? _ ее шепот разрезает ночную тишину, как нож масло. Клер вздрагивает, пугаясь собственного голоса. Маленькая девочка, потерявшаяся в темной комнате.
_ У страха глаза велики, правда, Клер?
Последнее, что она помнит _ звук разбитого стекла за своей спиной.
суббота, 13 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
«… и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою».
(Евангелие от Матфея, гл. 13, ст. 24—30).
Придет время его
Как долго бы он не ждал этого часа, не готовился бы к нему, убедить себя, что мечты обретают четкие очертания, вырисовываясь на живом бархате кожи, _ всё равно не был готов. Сомнения свойственны человеку. Трудные решения _ удел Мессии.
Однажды и Джордж, и вся карнавальная семья поймут: он, Самуэль Салливан, делал всё для их общего блага. Конечной цели, маячившей на горизонте его личным не седьмым чудом света.
«Пусть будет так, брат», _ худой мужчина улыбается тепло и открыто. Его тонкие пальцы сжимают острый стилос за спиной. Уверенно, сильно, как хорошо знакомое оружие, любимую игрушку или шею врага. По-кошачьи мягко он отступает. Всего на шаг, словно раздумывая, но это видимость, иллюзия невозможной возможности. Ведь на самой деле отступать некуда _ позади Карнавал.
«Я прав, потому что смогу дать им надежду. Мой город примет их всех, если в нём будут лучшие…»
Выбранный им соперник обречен. Надо видеть, как вспыхивает в его глазах первобытный ужас, разочарование и, наконец, удивление. Сама земля предает его, а много позже, словно решив замолить свой грех, принимает в тесные объятья. Талантливый дирижер и новый хозяин Карнавала как никто знает: глыбы могут играть.
Мелодия печали и покоя звучит в душе Джорджа Салливана, и ведет его к свету.
«Мягкие комья земли засыпают моего брата».
***
Лидия всё понимает. И это знание ее убивает. Мальчишка, всегда стоявший позади своего брата, перестал притворяться, что тень _ это капризы пространства, и уничтожил источник между собой и светом.
Светловолосую женщину до дрожи пугают задумчивые улыбки Самуэля Салливана, казалось бы, скучающего и терпеливо ждущего чего-то важного. Вот только ей давно не кажется, что это важное принесет счастье в их дом.
_ Сядь и повернись ко мне спиной, _ в голосе хозяина Карнавала нет требовательных ноток, но и без того ясно, что не подчиниться не представляется возможным. _ И на кого ты укажешь на этот раз? _ он заинтересованно вглядывается в еще слабо обозначенный рисунок, с нетерпением облизывая тонкие губы.
_ Ты знаешь, что будешь делать дальше? _ Лидия перекидывает длинные волосы вперед, накидывает на плечи тонкую, но теплую шаль.
_ Всему свое время. Сегодня ты принесла мне удачу: какой ценный экземпляр для нашей семьи! _ Салливан, похоже, не опечален, что на этот раз ему придется серьезно поднапрячься. Все-таки Сайлар это Сайлар.
На секунду хозяин Карнавала рассеянно моргает. Смутное, неприятное предчувствие холодком пробегает вдоль позвоночника.
«Показалось», _ Салливан настойчиво гонит прочь все дурные мысли.
***
«И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его», _ выдержав эффектную паузу, она замолкает. Кто бы мог подумать, что библейская притча так впечатлит ее сына.
«Мама, а разве он итак не мучается, что убил своего брата?»
«Конечно, милый, конечно», _ оторвавшись от чтения, Вирджиния поднимает глаза на маленького Грея.
(Евангелие от Матфея, гл. 13, ст. 24—30).
Придет время его
Как долго бы он не ждал этого часа, не готовился бы к нему, убедить себя, что мечты обретают четкие очертания, вырисовываясь на живом бархате кожи, _ всё равно не был готов. Сомнения свойственны человеку. Трудные решения _ удел Мессии.
Однажды и Джордж, и вся карнавальная семья поймут: он, Самуэль Салливан, делал всё для их общего блага. Конечной цели, маячившей на горизонте его личным не седьмым чудом света.
«Пусть будет так, брат», _ худой мужчина улыбается тепло и открыто. Его тонкие пальцы сжимают острый стилос за спиной. Уверенно, сильно, как хорошо знакомое оружие, любимую игрушку или шею врага. По-кошачьи мягко он отступает. Всего на шаг, словно раздумывая, но это видимость, иллюзия невозможной возможности. Ведь на самой деле отступать некуда _ позади Карнавал.
«Я прав, потому что смогу дать им надежду. Мой город примет их всех, если в нём будут лучшие…»
Выбранный им соперник обречен. Надо видеть, как вспыхивает в его глазах первобытный ужас, разочарование и, наконец, удивление. Сама земля предает его, а много позже, словно решив замолить свой грех, принимает в тесные объятья. Талантливый дирижер и новый хозяин Карнавала как никто знает: глыбы могут играть.
Мелодия печали и покоя звучит в душе Джорджа Салливана, и ведет его к свету.
«Мягкие комья земли засыпают моего брата».
***
Лидия всё понимает. И это знание ее убивает. Мальчишка, всегда стоявший позади своего брата, перестал притворяться, что тень _ это капризы пространства, и уничтожил источник между собой и светом.
Светловолосую женщину до дрожи пугают задумчивые улыбки Самуэля Салливана, казалось бы, скучающего и терпеливо ждущего чего-то важного. Вот только ей давно не кажется, что это важное принесет счастье в их дом.
_ Сядь и повернись ко мне спиной, _ в голосе хозяина Карнавала нет требовательных ноток, но и без того ясно, что не подчиниться не представляется возможным. _ И на кого ты укажешь на этот раз? _ он заинтересованно вглядывается в еще слабо обозначенный рисунок, с нетерпением облизывая тонкие губы.
_ Ты знаешь, что будешь делать дальше? _ Лидия перекидывает длинные волосы вперед, накидывает на плечи тонкую, но теплую шаль.
_ Всему свое время. Сегодня ты принесла мне удачу: какой ценный экземпляр для нашей семьи! _ Салливан, похоже, не опечален, что на этот раз ему придется серьезно поднапрячься. Все-таки Сайлар это Сайлар.
На секунду хозяин Карнавала рассеянно моргает. Смутное, неприятное предчувствие холодком пробегает вдоль позвоночника.
«Показалось», _ Салливан настойчиво гонит прочь все дурные мысли.
***
«И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его», _ выдержав эффектную паузу, она замолкает. Кто бы мог подумать, что библейская притча так впечатлит ее сына.
«Мама, а разве он итак не мучается, что убил своего брата?»
«Конечно, милый, конечно», _ оторвавшись от чтения, Вирджиния поднимает глаза на маленького Грея.
пятница, 05 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Мы учимся и, чувствовать спеша,
Срываемся, играя на пределе.
Привязанности нить _ клеймо на теле.
Раскаянье секундное _ душа.
Мы расстаемся заново, опять,
Считая дни до новой встречи жадно.
Чернильными цветами хищно пятна
На коже расцветают. Отставать
Часы не смеют. Времени вода,
Течет неспешно, но неумолимо.
Других не помню, до тебя все лица,
Как вереница «нет» и «никогда».
Смеемся и не верим никому,
А дальше _ пропади все… до финала.
Нам мало, непереносимо мало
Несчастья на двоих, чтобы во тьму
Упасть красиво.
Правду через силу
Не высказать и не признать.
Молчать.
Срываемся, играя на пределе.
Привязанности нить _ клеймо на теле.
Раскаянье секундное _ душа.
Мы расстаемся заново, опять,
Считая дни до новой встречи жадно.
Чернильными цветами хищно пятна
На коже расцветают. Отставать
Часы не смеют. Времени вода,
Течет неспешно, но неумолимо.
Других не помню, до тебя все лица,
Как вереница «нет» и «никогда».
Смеемся и не верим никому,
А дальше _ пропади все… до финала.
Нам мало, непереносимо мало
Несчастья на двоих, чтобы во тьму
Упасть красиво.
Правду через силу
Не высказать и не признать.
Молчать.
среда, 03 августа 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Погостив у нас три недели, чешские качели-карусели, сегодня покинули площадь возле нашего дома. А ведь когда они были, казалось, как-то шумновато и слишком ярко вокруг... Теперь же я скучаю, почти болею без этих милых ребят и их атракционов. Эх, хотя бы покататься успела вволю.
пятница, 29 июля 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
До скорой встречи.
Туман ложится на травы белою пеленой.
Мне правда легче, ведь время лечит
И разрывает мой сон больной.
До долгой встречи.
Стрекозы звонко рассвет встречают на берегу.
Ну что мне вечность, когда есть ветер?
Он зла не помнит, и я смогу.
Туман ложится на травы белою пеленой.
Мне правда легче, ведь время лечит
И разрывает мой сон больной.
До долгой встречи.
Стрекозы звонко рассвет встречают на берегу.
Ну что мне вечность, когда есть ветер?
Он зла не помнит, и я смогу.
воскресенье, 24 июля 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Взялась читать серию Панова. Ту самую, про Тайный город. Сейчас на пятой книге. И невольно ловлю себя на мысли, что в уме уже прикидываю возможные пейринги, рейтинги и прочую фикрайтерскую дребедень касательно главных персонажей. И с кем же я тольно не свела мысленно комиссара Темного двора, а наемников... Анамнез показывает многое: любимые фандомы, рейтинги, категории и др.
Ой, мама дорогая, что же ЭТО такое и у вас ОНО бывает?
Ой, мама дорогая, что же ЭТО такое и у вас ОНО бывает?
суббота, 23 июля 2011
Конечно, все дело вкуса. Когда он есть.
Если я окажусь бессильной. Подари мне надежду.
Синей
Птицей счастье в окна домов стучится.
Если выйду, дай возвратиться.
Не оглядываясь на лица,
Не сбиваясь на имена.
Сполна
Чашу горькую.
Чья вина?
В чем-то где-то мы все повинны.
Если сдамся, до половины
Дошагав твоего пути.
Помоги, разрешив дойти.
Синей
Птицей счастье в окна домов стучится.
Если выйду, дай возвратиться.
Не оглядываясь на лица,
Не сбиваясь на имена.
Сполна
Чашу горькую.
Чья вина?
В чем-то где-то мы все повинны.
Если сдамся, до половины
Дошагав твоего пути.
Помоги, разрешив дойти.