В миг агонии его лицо теряет человеческое выражение _ перекошенная маска ужаса, боли, отчаянья и чего-то еще. Того, о чем Клер даже боится подумать.
В последнем порыве сильные пальцы впиваются в сентябрьскую землю. Ища в ней спасения и помощи. А вместо этого получают только грязь. Она впивается в чернильно-потемневшие ногти, вгрызается своей отвратительной хищной пастью в душу.
«Имя мне _ легион».
Теплая бурая влага согревает ее ладони. Если замереть, а потом резко вдохнуть, наверно, можно почувствовать, как переливается, играет в воздухе этот солоноватый запах. Клер кажется, что, неприятно щекоча гортань, он просачивается в легкие, разрывая их изнутри.
Карие глаза встречаются с зелеными.
Сейчас, это случится сейчас… «Обрушатся горы, и упадут утесы, и все стены падут на землю».
Тонкая улыбка, запекшаяся в уголках губ любовника, не на шутку ее пугает.
Пьяный и беспомощный, он почти не напоминает врага. Сумасшедшего карнавального полководца, готового к истреблению и кровопролитию.
«Ну же, Клер, в конце концов, кто твоя семья? Мы или они?» _ жаркие слова Самуэля Салливана, как заезженная пластинка в ее голове.
«Никогда. Слышишь, Сэмми, никогда?», _ она с силой прокручивает липкий нож, смутно понимая, что в этом уже нет необходимости. Как Юдифь, спокойная и холодная. Коварно-несчастная и удачливая.
Насилие побеждает насилие? Не этого она хотела, но пришла именно к этому. Разучила песню обмана по нотам, пришла в новый дом, чтобы разрушить его изнутри.
Потом Клер тщательно отмывается. Льет кипятком на руки _ так, чтобы слезла кожа. И жалеет только об одном: что ненужные воспоминания невозможно выжечь или вырвать подобно обваренным кускам плоти.
Впрочем…
«Надо позвонить Мэту», _ хрупкая блондинка с отвращением сбрасывает перепачканную алым блузку.